- Одобряете мой выбор? - Фонтана указал гостю на кресло. - Присаживайтесь и курите, а не то дама моего сердца выставит нас за порог, - он распахнул окно, впуская в комнату осенний холод и сладковатый запах гниющей листвы и спелых яблок. - Пока кофе заваривается... - он присел на подоконник, придерживаясь за край оконной рамы, перегнулся и подтянул к себе усыпанную поздними яблоками ветку. - Будущая супруга дала мне эту царскую привилегию, - пояснил он, быстро оббирая яблоки и складывая их на подоконник рядом с собой. - Я думаю, даже Папа однозначно бы мне позавидовал... Ну вот, если желаете, могу помыть, - он перетащил свою добычу на низкий столик возле кресла.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2010-09-07 21:27:18)

Рикардо присел напротив на стул, выбрал краснобокое яблоко и с хрустом надкусил его.
- А вот мне доставались только отвратительные мытые фрукты, - пожаловался он, - и воспитатели следили, чтобы я ни в коем случае не залез на дерево и не съел что-то прямо с ветки. Так что сейчас испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие, когда делаю то, о чем всегда мечтал. Причем именно в мелочах, - он слегка нахмурился. - А моя мать умерла, когда мне было семь лет. Я плохо ее помню. В последний год она часто болела - отец потом сказал, чахотка. Странно, все вспоминали, что она всегда казалась здоровой и жизнерадостной, и так неожиданно "сгорела"... Сразу после ее смерти меня отдали в иезуитский колледж, и - вот... - Рикардо легко пожал плечами. - Отец всегда мечтал видеть меня дипломатом. А я сам не знал, чего хочу, хотя к монашеству пришел сознательно.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2010-09-07 22:02:32)

- Знаете, а ведь отношение вашего отца к гитлеровскому режиму можно понять, - помолчав, сказал Фонтана. - То, что творилось после Первой мировой... я сам не знаю, естественно, но отцу приходилось бывать у вас в те времена, - глубоко унизило Германию, а  Гитлер дал нации надежду на возрождение. И ведь почти получилось. Но война с Советами, извините, если каким-то образом задеваю ваши чувства, все же стала его ошибкой.

Он откинулся на спинку стула и посмотрел в сторону окна. Резко надвинулись тучи, тяжелые капли упали на подоконник, и Рикардо поднялся и захлопнул окно, оставив открытой форточку.
- Да, непохожа, - сказал он, возвратившись к столику. - Но по-своему прекрасна. Нет страны, которую невозможно было бы полюбить. Впрочем, я здесь на стажировке, и довольно часто бываю в Риме, так что соскучиться не успеваю.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2010-09-08 11:02:03)

- Рано или поздно любая нация переживает свой расцвет и свой позор, - ответил Фонтана. - Взять хотя бы Римскую республику - очень много общего, если вспомнить историю. И, если уж на то пошло, только мы с вами, похоже, и сможем попытаться понять друг друга - по крайней мере, сейчас. Так что жалуйтесь. Я ведь тоже вам, по сути, жаловался, - улыбнулся он.

Сощурившись, взглянул на карту, которую извлек из кармана Герштайн, потом перевел взгляд на дверь и вскочил с места.
- Уберите пока, - он открыл дверь навстречу хозяйке с латунным подносом, на котором дымился ячменный кофе. - Фрау Шрекк, ну зачем вы, вам же тяжело! Позвольте, я... - он ловко подхватил поднос и поставил его на столик.
- Секреты, секреты! - воскликнула старушка, стрельнув глазами в сторону Курта, затем засмеялась и похлопала Рикардо по спине. - Угощайтесь, господа, к сожалению, кофе сейчас еще хуже, чем сигареты. Хотя в двадцать восьмом мы морковный жмых праздником считали... - она еще раз любовно оглядела своего постояльца и выплыла из комнаты.

Иезуит со смущенной улыбкой пожал плечами.
- Мы немного поспешили с делом, но, похоже, сейчас можно - пока кофе остынет... - он снова уселся на стул.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2010-09-08 11:51:27)

Рука Фонтана с чашкой застыла на полдороге ко рту.
- Подождите, сколько? Почти миллион?! Только в Аушвице?!
Он отставил кофе в сторону и нагнулся над картой.
- Господи...
Черные круги. Черные числа.
Восемьсот двадцать тысяч мучеников.
Как это случилось? Как в уме человеческом могла зародиться идея о тотальном истреблении целой нации? Почему Бог допустил это?! Последний вопрос иезуит прошептал вслух, не отрывая взгляда от карты.
- Господин Герштайн, вы сами понимаете, что вы делаете?! - воскликнул он с горячностью, затем понизил голос и, порывисто сжав руку химика в своих, проговорил:
- Для меня честь, что я знаком с вами.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2011-01-04 02:57:43)

Фонтана рассеянно кивнул. В эту минуту забыл даже о хозяйке, которую старался не беспокоить.
- Но скажите, - вновь заговорил он, не отводя глаз от карты и не меняя позы, словно забыв, что его ладони все еще сжимают руку Герштайна, - почему так произошло? Почему лагеря труда стали лагерями смерти? Ведь люди же, - если они могут работать, то зачем их убивать? А если они истощены и не могут работать... зачем доводить их до такого состояния и потом уничтожать?

Рикардо передернулся, словно только сейчас осознал, как похолодало в комнате. Мягко высвободил свою ладонь из рук Герштайна и поднялся. Взял бумагу со стола, сложил и убрал в небольшой черный чемодан, стоявший в углу комнаты.
- Так надежнее, - пояснил он, возвращаясь на место. - Фрау Шрекк может без нас соскучиться, - усмехнулся и протянул Курту кружку с кофе. - Еще теплый.
Сам же сел на стул и закрыл лицо ладонями.

Как? Как возможно было прийти с этой информацией к Папе? К человеку, которого никто и никогда не видел страдающим, сердящимся, взволнованным? Человеку, который мирно делит свою трапезу с пойманными в ватиканских садах птицами? На столе, покрытом белоснежной скатертью, - прибор Папы, и несколько блюдечек с зернами рядом... А услышит ли Его Святейшество человеческие крики боли и мольбы о помощи? Да поверит ли он этим чудовищным цифрам?
"У Моисея был Аарон, а у меня Аарона нет. Похоже, я сам должен исполнить его роль, но сколь малы мои силы в сравнении с этой великой задачей!"

Теплая рука на плече вернула его к реальности.

- Дайте сигарету, - неожиданно для самого себя попросил Рикардо. - Похоже, мне это нужно, - он отнял от лица ладони.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2010-09-08 13:54:01)

- Ничего, тем лучше, - Рикардо неумело зажал сигарету губами и наклонился к спичке. Втянул в себя воздух - раз, другой. Кончик сигареты вспыхнул ярко-алым, Фонтана выпрямился и постарался осторожно вдохнуть. Дым, вопреки тому, что говорили пробовавшие курить друзья, мягко обволок легкие изнутри и  даже как-то странно согрел. Вторая затяжка, столь же осторожная, тоже никаких неприятных ощущений не принесла, и Рикардо фыркнул.
- Вот я и сделал первый решительный шаг к адским вратам... - он весело взглянул на Герштайна. - Кажется, мне понравилось, - и тут же переоценил свои возможности, затянувшись глубоко и резко.
На глазах выступили слезы, дым, казалось, повалил клубами из носа и ушей и чуть ли не из глаз. Иезуит закашлялся и помотал головой.

- Священник сам напросился, - ответил Фонтана, утирая слезящиеся глаза. - Вы правы, не стоит. Но мне хотелось попробовать.
Он взял со столика кружку с остывшим кофе и жадно, залпом, опустошил ее. Облокотился на оконный косяк, спиной к свету.
- Извините, мне сегодня больше невмоготу говорить о... деле. Нужно все обдумать, - произнес он медленно. - Расскажите мне о своих детях. Или, если хотите, я расскажу вам что-нибудь.
Остро ощущаемое в последние дни одиночество не позволяло молодому итальянцу так быстро отпустить единственного человека, с которым он мог чувствовать себя... нет, даже не комфортно, этого слова было недостаточно. Единственного, с которым он мог и хотел говорить.

Фонтана улыбнулся, вспомнив свою детскую выходку. Маленького Рикардо (учиться музыке он начал с пяти лет, по настоянию отца) очень раздражала необходимость играть на пианино перед гостями. И вот однажды, во время особенно торжественного застолья, - кажется, это был юбилей дедушки по отцу - наследник семейства Фонтана сыграл какой-то простой этюд, что называется, "задом наперед" - от последней ноты к первой. И никто, кроме деда, этого не понял, а дед потом долго смеялся и качал головой. Отец, правда, сердился и даже лишил мальчика очередной поездки в город, и это казалось Рикардо тогда чуть ли не концом света... Эту историю он и рассказал Герштайну.
- Вы где-то учились музыке или занимались самостоятельно? - спросил он. - А ваша супруга?

- У нее не было планов стать профессиональной музыкантшей? - поинтересовался Рикардо.

Ему было приятно слушать потеплевший голос ученого - на сегодня достаточно дурных впечатлений. Хотелось, чтобы собеседник забыл о том, что творится вокруг, чтобы вспомнил о том, ради чего они оба рискуют жизнью.
Фонтана думал о том, что если возникнет угроза жизни Герштайна или его семьи, он найдет способ вывезти их в Рим, и поселит в загородном доме. Пусть дети играют в саду и купаются в море - священник успел заметить, как бледны лица мальчика и девочки. "Им нужно солнце, - думал Фонтана, - и свежий соленый ветер, и много фруктов. И никакой коричневой чумы вокруг".
Рикардо представил себе, как он, Герштайн и фрау Герштайн входят в мраморный вестибюль Римского Оперного Театра, и светловолосая женщина озирается, а в глазах ее сверкает восхищение, а сам химик, улыбаясь, помогает жене снять с плеч манто, а снизу накатываются волнами звуки увертюры к "Вильгельму Теллю", и нужно поспешить, но минутное опоздание не смертельно, потому что у них ложа...
И будет мир. Мир - потому что война не может продолжаться вечно.

- А я всегда просил собаку. У нас была, но овчарка, и признавала только отца, а мне хотелось маленького спаниеля, чтобы бегать с ним в саду. Но мать умерла, и мне пришлось поступить в колледж, а потом как-то уже и не до животных было. Я на одном месте провожу очень мало времени, собака будет тосковать. И кто знает, где окажусь завтра... Хотя если бы не война, то с радостью остался бы при резиденции нунция в Берлине. Мне нравится этот город, да и отец много о нем рассказывал. К тому же когда это все закончится, он будет вдвойне мне дорог - из-за всего, что здесь пережито.
Рикардо незаметно для самого себя забрался на подоконник и сидел, держа в одной руке пустую чашку и покачивая ногой.
- Иногда я жалею о своем выборе, но только потому, что у меня не может быть детей. Хотя можно взять воспитанника.

- Спасибо, - улыбнулся Рикардо, - но вам не кажется, что вы рискуете? А вдруг наставник вашего сына научит его курить? - он поднялся, поставил кружку на стол и взял еще одно яблоко. - Я думал о преподавании, но немного позже. Мне только двадцать седьмой год, хочется поездить по миру. Пока что видел только Германию. А вам где удалось побывать?

Иезуит посмотрел в темноту за окном и негромко произнес:
- Знаете, в последнее время я все чаще перечитываю Алигьери. Больше всего люблю начало "Божественной комедии" - помните?
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу.
Утратив правый путь во тьме долины...
Мне кажется, очень подходит к нынешней ситуации.

Отредактировано Рикардо Фонтана (2010-09-08 17:18:51)