Спокойствие почиталось Аббатством благодетелю - об этом Джессамина в процессе доклада Лорда-Протектора напомнила себе уже не раз и не два, а потом и вовсе бросила это неблагодарное дело, потому что эффекта подобное самовнушение не имело никакого, и единственное, что оставалось императрице - это подбирать среди россыпи ругательств те, что можно было бы произнести в присутствии аристократов, не оскорбив при этом их аристократические уши. Ругаться, тем не менее, хотелось почище старого китобоя - покойный император Юхорн, надо сказать, мастерски владел словом, в том числе нецензурным; свои способности он передал и дочери, да вот беда - случая проявить таланты у Джессамины до сей поры не было. Может быть, пришло время?
Ей, честное слово, было, что сказать. В какой-то момент императрица даже всерьез усомнилась, что прибытие Корво было действительно дипломатическим жестом, а не тонкой диверсией. Новоиспеченный Лорд-Протектор или по большей части молчал, ликом изображая истукана с Пандуссии, и компенсировал свою неразговорчивость красноречивыми поступками; или лучше бы молчал, потому что его комментарии неизменно вызывали желание воткнуть что-нибудь острое в глаз Лорда-Протектора как минимум у двух его слушателей. Обостренное чувство справедливости, вкупе с нетерпимостью к вульгарности, подкрепленные отменной боевой подготовкой, делали из Лорда-Протектора стихийное бедствие, и перед ликом этой стихии опускались руки даже у императрицы.
Она понимала, что стоит проявить силу и характер, чтобы серконосец не решил, будто ее нерешительностью и попустительством можно пользоваться... да только ему и не надо было пользоваться, у Корво все отлично выходило и вопреки. У Джессамины сначала закончилось спокойствие, потом - разумные аргументы, потом цензурные слова; и судя по тому, как мучительно она сейчас подбирала нецензурные, теперь у нее закончилось терпение. Осталось только желание воткнуть шпильку в глаз Корво на глазах у изумленных аристократов.
И самое забавное, что Джессамина знала - некоторые из них ее полностью поддержат.
Но спокойствие почиталось Аббатством благодетелю, и потому императрица молчала, позволяя служанке укладывать ей волосы, и думала об Империи. К концу туалета - чудо, не иначе - у нее в голове даже сложилась более или менее сдержанная речь, которую не стыдно было бы произнести вслух в приличном обществе, и Джессамина небеспочвенно гордилась собой.
Она даже успела открыть рот, но, как оказалось, лишь для того, чтобы вскрикнуть, ибо твердая опора внезапно куда-то пропала, и императрица покатилась по полу, рассыпая шпильки и проклятия, не приличествующие отпрыску венценосной фамилии.
Ну не зря же она все это время держала их в голове.
Джессамина плохо до конца понимала, что происходит, но к тому моменту, как Корво поднял ее с пола, уже твердо решила - убьет. Вот именно убьет, не казнит; без суда и следствия, собственноручно, прямо тут на месте, потому что всему есть предел и сейчас он достигнут. Понять бы только снова, где у этого мира верх, а где низ...
- Да что Вы себе поз... - начала было Джессамина, едва вернула себе возможность твердо стоять на ногах.
И осеклась, проследив взгляд Лорда-Протектора. Ярость схлынула, оставляя лишь настороженность и некоторый испуг - Джессамина все-таки не была неуравновешенным самодуром, и оттого поняв, что Корво действовал отнюдь не из безумной прихоти, мгновенно отложила его убийство на неопределенное время.
По рядам аристократов прокатился вздох испуга, кто-то из впечатлительных леди воспользовался случаем и поспешил упасть в обморок.
- Все вон. - коротко распорядилась императрица. - Корво и стража, останьтесь.
Приказание ее было выполнено поразительно скоро и четко.
Чтоб они реформы так же проводили.

Императрица глядела на пристыженного Лорда-Протектора задумчиво и даже несколько лирично. За то время, пока Корво ковырялся в вентиляции, она успела завернуться в шелковый халат и оттого чувствовала себя несколько более уверенно. Что бы там себе ни думал ее телохранитель, но отдавать приказы, будучи лишь в одном нижнем белье - занятие не менее неловкое, чем необходимость принимать эти приказания от человека в одном нижнем белье, поэтому Джессамина оказала услугу одновременно и себе, и всем окружающим.
Однако же сам факт признания серконосцем вины был одновременно и приятным, и обезоруживающим: с одной стороны, хоть что-то заставило лорда Аттано повиниться, и ради того стоило даже пережить покушение; но с другой - после таких слов на человека невозможно было кричать, не выглядя при этом самодуром... а вот кричать хотелось. Сразу и за связанных смотрителей, и за глупые оправдания, и за сотню подобных случаев до того, и за выбитое из-под императрицы кресло.
Особенно за выбитое кресло.
Покушение на собственную жизнь в свете вышеперечисленных вопиющих фактов казалось уже каким-то второстепенным и неважным. Молодости свойственны самонадеянность и неоправданная смелость, а императрица Колдуин все-таки была еще весьма молода; поэтому провалившаяся попытка убийства не оставила испуга - только некоторое раздражение... и любопытство.
- Стреляли из вентиляции? - уточнила Джессамина, игнорируя пока слова Корво. - Но туда разве что крыса поместится. Я не уверена, конечно, что они не имеют ничего против меня... но крыса почти наверняка не поднимет арбалет.
На извинения Лорда-Протектора императрица не отвечала еще и потому, что пока не подобрала достойных слов, а терять такую возможность из-за замешательства, вызванного каким-то там покушением, категорически не хотелось. Признаться, и отчитывать Корво Джессамина стала бы вовсе не оттого, что всей душой негодовала из-за столь близкой опасности, а скорее в отместку за все предыдущие неудобства, причиненные ей "подарком с Серконоса".
Императрица островов, повторимся, все же была весьма молода.
Джессамина прошла к столику, с которого только что спрыгнул Корво, с настороженным интересом вгляделась в темноту уходящего вверх вентиляционного канала, и выпрямилась, оборачиваясь к телохранителю.
- Я не могу не заметить, что пока Вы, Лорд-Протектор, увлеченно распихиваете связанных смотрителей по отхожим местам, в Башню Дануолла беспрепятственно проникают наемные убийцы.  - Джессамина тщательно подбирала слова, почти смакуя каждое. - Я, быть может, как-то не так выразилась во время нашей первой встречи, но тогда я поспешу исправить оплошность: мне нужен не блюститель нравственности сомнительного качества, безжалостный к пошлым шуткам смотрителей, а хороший телохранитель, при котором убийцы не вываливаются из вентиляции прямиком в мою спальню! Это похвально, впрочем, что вы осознаете свою оплошность. - закончила Джессамина на выдохе.
Выговариваясь, она несколько успокаивалась, и по мере этого уходила и жажда серконосской крови, и желание воткнуть лорду Аттано шпильку в... куда-нибудь, где больнее. Стражники стояли, вытянувшись во фрунт, и даже каменное выражение их лиц не могло скрыть радости от осознания того, что весь поток августейшего гнева адресован не им.
- Я могла бы отправить Вас в Колдридж прямо сейчас, - сочла необходимым напомнить Джессамина уже более миролюбивым тоном, - но, боюсь, это подарит Вам незаслуженный отдых, пока другие справляются с последствиями Вашей, Корво, некомпетентности. Оно не будет наказанием.

Отредактировано Джессамина Колдуин (2013-07-06 01:16:39)

Глаза Ее Величества опасно сузились - не почувствовать отсутствия какого-либо раскаяния в голосе Лорда-Протектора мог бы лишь человек ну совсем наивный, а не ощутить скрытой издевки - так и вовсе глупый. Поразительно, как Корво умудрялся сохранять присутствие духа в любой ситуации, и это было бы отличным качеством, не будь его энтузиазм направлен против всего живого и прогрессивного; а находчивость серконосца позволяла ему диктовать условия самой императрице. Поразительно настолько, что в первый момент Джессамина даже опешила, а потом почувствовала, как в душе поднимается схлынувшее было раздражение - какого Чужого?!
- Ну уж нет, - решительно возразила императрица, - никаких заложенных вентиляций.
Стражники удивленно остановились на полушаге, явно не в состоянии решить, кого же слушаться: с одной стороны Колдуин - все-таки императрица, а с другой - если что, Корво же заживо сожрет под красное тивийское.
- Проще, конечно, портить вентиляцию, чем работать с тем, что есть, но я уверена, что для доблестного Лорда-Протектора подобный путь слишком прост и почти оскорбителен, не так ли, лорд Аттано? - Джессамина бросила горящий взгляд на телохранителя.
Впрочем, в голову ей тут же пришел план мести куда более изощренный - не без изъянов, конечно, и предполагающий некоторую долю бесстыдства, но есть цели, которые оправдывают все средства.
- Не зовите служанок, - распорядилась императрица, - теперь нельзя же быть уверенным, что в перчатке одной из них не скрыто отравленное лезвие, правда? Мы не можем так глупо рисковать. Так как единственным человеком, которому я могу доверять, остался Лорд-Протектор, он и поможет мне с моим утренним туалетом. Все вон, Корво, останьтесь.
Выражения лиц гвардейцев, покидавших комнату, сложно было описать. Джессамина провожала их цепким взором, ожидая, пока за последним из стражников закроется дверь. От ее внимания не укрылись неловкость и смущение, испытываемые телохранителем во время ежедневного церемониала, и если поначалу это немного льстило и вызывало некоторую долю сочувствия и симпатии к лорду Аттано, то теперь в нежных ручках императрицы смущение Корво превращалось в оружие против него же.