От неожиданности замолкнув, Шон несколько удивленно посмотрел на Дэзмонда. Ощущение было такое, словно тот внезапно обиделся за Пацци. И даже собрался по этому поводу уйти. А ведь пришёл по какому-то делу.
Дэзмонд. По делу. С ума сойти.
Нет, пропустить подобное невозможно.
- Стой, куда собрался. - Гастингс хмыкнул, всем видом показывая, как он относится к дезертирам. - Что за дело-то такое? Возвращайся и рассказывай. Кстати, чай будешь? Или кофе? У меня, вроде, еще еда была какая-то.. - Шон потянул руку - поправить очки, но вовремя опомнился. Спрыгнул с подоконника, пройдя к небольшому столу, заменявшему ему кухонный, открыл холодильную камеру, заглядывая. Дааа, уныло. Овощное рагу собственного изготовления, много шоколада всех видов и сортов. Ну, хоть есть, что организовать к чаю.
- Вообще не понимаю, почему бы сразу с дела и не начать...  - по инерции продолжил было возмущаться он, потом вспомнил, чем закончилась первая минута пребывания Дэзмонда на его территории и покраснел.
- Садись, - стул на кухне был один, но Шона это сейчас вполне устраивало.

- Хм, - Шон методично опустошал холодильник, организовывая перекус, накладывая полную тарелку рагу, соображая бутерброды из внезапно обнаруженных хлеба и сыра, наливая кофе и даже делясь шоколадом, что было самым сложным. - И какие именно действия предполагаются?.. - Вместо ответа на вопрос о посадочном месте, программист сходил в комнату, освободив стул, обычно используемый вместо вешалки для одежды, притащил его, поставив рядом. Голодные взгляды Майлза и его побудили на поесть, хотя, казалось бы, сегодня он уже не собирался ничего наворачивать.
Организовав и себе кофе и отломав кусочек шоколада, Шон устроился у окна, подобрав босые ноги и уставившись на Дэзмонда с внезапно проснувшимся интересом.
Оказывается, комбезовцы умеют думать, и даже что-то придумывать - такое пропускать не стоило!..
- Давай, делись своим великим планом Маршалла, я заинтригован.  - А синяк у Дэза все же будет. Это осознание приносило странную смесь разочарования и досады, пока взгляд зеленых глаз цепко скользил по чётким и правильным чертам лица Дэзмонда.

Уже открыв рот, чтоб в очередной раз съязвить, Шон вдруг задумался. "Разлучить" прозвучало как-то фатально и угрожающе, и еще страшно напомнило один из тех сериалов, что запоем смотрят мать с сестрой. Там герои (а, чаще, героини) вечно кого-то пытаются разлучить с благими целями, но потом получают по заслугам, в частности от разлучаемых.
Вспомнился Малик, у которого так глаза не горели даже во время их совместного впервые верно скомпилированного огромного кода. А что, если после "разлучения" он (как в сериалах) утратит вкус к жизни и вообще забьёт на учебу?..
Шона передёрнуло.
Нет, таким образом действовать он не хотел.
С другой стороны, в принципе, его курсовая и не страдала особо: Малик всегда умел выкроить время и на учёбу и на отдых, другое дело, что раньше он был все время в зоне доступа, а теперь понадобится посоветоваться с кем-то близким по духу.. а рядом только этот варвар.
Шон обреченно посмотрел на расцвеченного всеми цветами гематом Майлза.
- Не пойдет. Ты же знаешь, что бывает, если людям не давать желаемое. - Cказал - и задумался. Откуда Майлзу это знать?.. - По крайней мере Малик - упрямый. У меня есть встречный вариант.

Для Шона проблема заключалась в том, что он не мог выхватить Аль-Саифа в любое время суток с вопросами и уточнениями. Ну если гора не идет к Магомету...
- Нужно падать им на хвост. С нами в кильватере они не будут долго гулять и будут скорее расходиться. Можно брать с собой ноутбуки, в конечном итоге, нам всем нужно делать курсовые, так почему не совместить приятное с полезным?..
Вряд ли Гастингс сейчас понимал, что именно предлагает Дэзмонду.

- А кто про свечку говорит?! - взвился Гастингс, вновь обретая утраченное было красноречие, вместе с жарким румянцем, неизвестно почему залившим щеки. - Все мысли об одном, примитивная ты бацилл.. - Он не договорил. Майлз его вообще, кажется, не слушал. Точно загипнотизированный, он вдруг оказался совсем рядом и почти что провел пальцем по губам Шона.  На смену румянцу пришла такая бледность, что все веснушки мгновенно стали еще ярче, и долгие несколько секунд ушли на осознание того, что и зачем только что сделал Майлз. Наконец, облизнувшись, Гастингс выдохнул, пытаясь собрать мысли в кучу, неуклюже коснулся переносицы, опуская голову, и буркнул.
- Мог бы просто сказать.
Еще миг - взять себя в руки и вновь восторжествовать интеллектом над дремучестью этого варвара. Тем более, под таким-то взглядом. Шон почувствовал себя как минимум Энштейном.
  -Хорошо. Мешать прогулкам - вещь скверная, согласен. А как насчёт просто вместе заниматься? Расписать план и следовать ему? Малик, к слову, работает над курсовой. Альтаир, как я слышал, тоже не из отстающих, скорее, наоборот. Кроме того, этот жук недавно увлекся программированием и умышленно или случайно, но здорово помог нам с Аль-Саифом, - против воли в голосе прозвучало нездоровое восхищение таким прозрением, снизошедшим, почему-то, на второго дремучего варвара с комбеза.
- В любом случае, я уверен, что нам надо хоть раз собраться вчетвером. Вместе мы будем убедительны.

Сердце не выдержало таких откровенно голодных взглядов, казалось, Дэз сейчас просто концы отдаст от недоедания, а синяк на лице смотрелся еще более трагично. Вздохнув, Шон сходил за сумкой, выудив из нее пачку печенья - она жила там всегда, выручая заучившегося программиста (а иногда и его друга) в библиотеках и  на лекциях.
Толкнув пачку по столу так, что она проскользила прямо к Дэзмонду, Шон снова поставил чайник. Кажется, их тайная вечеря грозила затянуться. Интересно, кому выпадет почётная миссия расцеловывать преданных в щеки?.. Тьфу, ну и мысли в голову лезут. Не иначе, сотрясение.
Печально потрогав синяк под глазом, Шон взгромоздился обратно на подоконник.
Он точно знал, как им собраться вместе. Малика тоже давно интересовало, откуда Альтаир обладает такими познаниями в незнакомой и чужеродной ему дисциплине. Если предложить всем дружно глянуть на тот самый код, Малик вряд ли откажется. А там и Дэз подтянется - после обсуждения алгоритма, они с Аль-Саифом уйдут в глубокие подсчёты, и Альтаиру ничего не останется, как тоже заняться курсовой.
А потом останется просто ввести подобное за правило.
И эта сладкая парочка будет рядом друг с другом, и...
они с Майлзом.
Хуже не придумаешь.
А есть ли иной выход?.. Ладно, просто надо будет садиться подальше, отгораживаясь от варвара Маликом и Альтаиром. Точно! Он даже видеть его не будет, и его комбезовский вид не будет сбивать Шона с тонких расчетов.
- Общий сбор я беру на себя. Я маякну тебе о времени и месте, подтянешься, и не забудь ваши курсачи прихватить. Я не уверен, что Альтаир таскает свою с собой. - Заварив еще чашку чая, он поставил ее перед Дэзом и не удержался. - Того и гляди, и сам чему научишься, в компании интеллектуально богатых людей.

Утро было тяжелым, как в физическом плане (раскалывалась голова, ныл синяк и, кажется, челюсть, не говоря уж о потянутых мышцах), так и в морально-духовном. Впрочем, причин последнему Шон найти не мог, хотя и догадывался, где прикопан убиенный Тузик. Отчего-то от этих догадок становилось совсем моторошно и тошно.
Он был рассеян, вел конспект скорее по инерции и в результате пропустил момент, когда Малик оповестил его о том, что сегодня он занят в бассейне с Альтаиром.
Медленно кивнув и заработав еще один изумлённый взгляд напарника по курсовой, Шон собрал вещи и побрел в сторону главного корпуса библиотеки - соседство книг всегда быстро приводило его в нормальное расположение духа. По пути ему, разумеется, попался Пацци. Жирный боров не мог молча пройти мимо, но в этот раз Шон не был настроен на диалог. Вьери был один, и разбить его было проще простого, однако в этот раз все было как-то иначе. Вместо обычных оскорблений, Пацци вдруг заговорил о том, что он сожалеет о своих действиях и принялся предлагать мировую. Даже положил Шону руку на плечо, а потом и вовсе приобнял, увлекая за собой в сторону дальних корпусов, в народе - темных переулков. Пребывающий в стране логарифмических облаков Гастингс даже не сразу определил траекторию движения.

В общем-то, все было банально - Пацци, сообразив, что в драке один на один Шон не так уж плох, решил устроить ему подлянку в компании своих столь же неинтеллектуальных дружков. Вещая что-то про любовь и дружбу, он вывел Гастингса за дальнее здание, где тот и попал в распростертые объятия мордоворотов с пятого курса.
Синяк на лице хоть и почти сошел, но болел исправно, и Шон, слишком поздно сообразивший, к чему все идёт, уже было заготовился терпеть побои, однако компания Вьери задумала кое-что другое.
- Ты такой умница. Пары ни одной не пропустил, конспекты все есть.. - упомянутое добро, разумеется, тут же перекочевало в руки пятикурсников. - А давай-ка ты посидишь, да подумаешь о своем поведении!

Со стороны, наверное, выглядело это как беседа закадычных друзей - апатичному Шону уже было почти все равно, что, как и сколько,  дружки Пацци не отпускали плеч рыжего полумедвежьмим объятиями удерживая того от резких движений. Сам Вьери в этот момент распахивал двери подвала - древнего, как это самое мамонта и не использовавшегося, наверное, уже как лет дцать. И как только остолопам удалось вскрыть амбарный замок?
При виде распахнутого черного зева Гастингс дернулся, однако сильные руки уже отправили бывшего очкарика в унизительный полет. Почти сразу тяжелая крышка подвала захлопнулась и, сквозь мерзкое ржание донеслось:
- Посидишь тут немного.. а потом мы тебя вытащим.. Если никто на твои вопли не прибежит.. принцесса!
В общем-то, Шону очень хотелось заорать. И он орал бы, не онемел от сковавшего его почти первобытного ужаса.
Все дело в том, что Шон Гастингс, мальчик-умница, имевший всему логичное объяснение, панически боялся.. крыс. Этот страх, впитанный, видимо, с молоком матери, был необъясним, алогичен и неискореним.
Но он был, и был он намного сильнее Шона.
Сжавшись в комок, Гастингс закрыл лицо руками и часто дышал, пытаясь не потерять сознание. Выходило все хуже, и, будь в подвале хоть сколько-нибудь светло - наверняка бы уже черные пятна плыли перед глазами.

Когда наверху завозились и запыхтели, Шон решил, что Вьери с друзьями вернулся, разумеется, не чтобы его вытащить. Скорее, добросить к нему какую-нибудь гадость, чтобы сиделось лучше. Можно было бы достать мобильный и подсветить им, но страх потянуть руку к карману и схватиться по пути за холодный, скользкий хвост был сильнее.
Однако в ореоле пролившегося сверху света был не Вьери.
Изумлённо хлопнув ресницами, Гастингс прищурился, обозревая явление свыше.
Никогда.
Никому.
Ни за что он не расскажет, как счастлив в тот момент, когда по голосу понял, кто же явился на пороге его тюрьмы.
В тот миг он готов был броситься неинтеллектуальному неандертальцу на шею, простить ему всю необразованность в вопросах физики и программирования, поклясться в вечной признательности и назвать в последствии его именем всех своих гипотетических детей...
Но со второй же фразы это желание уменьшилось вдвое, а потом и вовсе сошло на нет.
Этот рыцарь печального образа, не удосужившись даже дождаться ответа.. прыгнул вниз.
В подвал.

Позабыв о паническом страхе, Шон ушел в глубокий фейспалм, из которого его вывел нервный вопрос, заданный прямо в ухо.

- Здесь твой самый страшный кошмар, Дэзмонд, - негромко ответил Гастингс, постепенно привыкая к полумраку - света открытой крышки грузового люка подвала где-то там, хватало, чтобы различать контуры. - Будь добр, не кричи так. И поясни мне на милость, какая нелегкая тебя понесла сюда, вместо того, чтобы направиться к коменданту за ключами?.. - кажется, где-то в глубине подвала послышался шорох. Вся ленивая вальяжность вечно-все-знающего ботаника мигом слетела с Гастингса, когда он каким-то странным движением вдруг оказался рядом с Дэзом, крепко вцепившись в его предплечье.
- Что это?! - в голосе промелькнула неподдельная паника, хотя Шон и старался держать себя в руках, пока что выходило отлично держать в руках только комбезовца.

- Крысы?! - полупридушенно пискнул Шон и откуда-то возникло ясное чувство: сейчас он полезет Дэзмонду на голову. По крайней мере руками по предплечью Гастингс перебрал, теперь крепко держась за плечо, казалось, следующим шагом будет плавное перетекание комбезовцу на руки.
- Ненавижу крыс, - едва слышным шёпотом выдохнул незадачливый ботаник прямо в ухо своему не менее незадачливому спасителю. Дар красноречия, видимо, Шона оставил. Равно как и воспеваемая Дэзмондом гениальность. Если там, в привычной жизни Шон какому угодно преподу фору даст в занудстве, задротстве и любви к поучительным рассуждениям, если там у него на все готов ответ и никаких проблем с решением головоломок любой сложности нет, то здесь.. в вотчине крыс и темноты все таланты как-то разом покинули его и единственное, на что чудом хватило "гения", так это на полуобреченное:
- Может, я тебя подсажу к выходу?.. Или ты меня? - последний вариант был куда предпочтительнее. Держать ноги на полу казалось все более опрометчивым.

Шон только полупридушенно промычал что-то согласное. Несмотря на то, что тут и так было темно, хоть глаз выколи, Гастингс зажмурился и только ощущение Дэзмонда рядом оставалось реальным. Все остальное - сон, сон, просто дурной сон.
Майлз говорил что-то успокаивающее, почти ласково бубнил на ухо и обнимал за плечо. Сказать, что Шон был ему благодарен значило бы не сказать ничего. Где-то в какой-то момент даже случилось прояснение и программист подумал, что не зря Майлз такую дисциплину выбрал, он просто прирождённый спасатель. Сначала кидается грудью на амбразуры, потом думает - рефлексы как раз для комбезовца. Но в принципе и в условиях, затруднённых паникующими спасаемыми он действовать тоже умеет. И планировку подвалов этих знает. И вообще. Такой молодец.
Даже гордость какая-то взяла. Ненадолго.
Потом Дэз куда-то шагнул, и доверчиво жмурящийся Шон потянулся следом, честно промолчав, когда нога, как по заказу, влипла во что-то мягкое.
Сон, сон, страшный сон.
Как-то так оказалось, что в один момент Гастингс замер за спиной Майлза, крепко держа его за талию и прижимаясь лбом к спине. Никогда он не задумывался, что Дэз настолько выше, но сейчас мыслей в голове не было вообще. Ни о том, что будет позже, ни о том, что было раньше. Важно только здесь и сейчас.

Сознание, казалось, свинтившее далеко-далеко и навсегда медленно возвращалось. Вместе со светом, с шумом голосов, с.. тёплыми губами на щеке?
Наверное, будь он менее...расстроен наличием в подвале крыс, он шарахнулся бы в сторону сразу, реакции, выработанные с детства были однозначные: когда что-то стремительно приближалось к лицу, и в частности глазам, Шон в два раза стремительнее отдалялся, рефлекторно оберегая и без того не шибко хорошее зрение. Однако сейчас глаза были зажмурены, а когда, наконец, до мозга дошёл весь ужас положения, открывать их даже не хотелось.
Кто-то что-то сказал. Ага. Тут еще и Пацци!
Немедленно. Провалиться. Сквозь землю.

Ужас, шок, паника, волна адреналина - короче, совершенно жуткая смесь каких-то чувств кувалдой ударила от солнечного сплетения и разошлась по телу, заставляя онеметь кончики пальцев. Абсолютно растерянный, ослеплённый светом и шумом, Шон дернулся в сторону, чувствуя, как багровая краска заливает и лицо, и уши, и шею, и вообще, кажется, он сейчас смело подходил под описание "краснокожий". Воинствующий к тому же.
- Придурок! - мало соображая, что несет, Гастингс рывком поправил на плече ремень сумки и ловя сползающие по переносице очки, в очередной раз забыв, что у него линзы. Затем резко развернулся, опустив голову, и ломанулся прочь, на выход, по пути еще и грубо толкнув Пацци плечом. Сейчас, попробуй его кто останавливать - руки бы переломал, ей-богу!

Пулей вылетев из корпуса, Гастингс опомнился, только когда оказался на дальнем конце парка, куда из здравомыслящих студентов не забредал вообще никто, а из нездравомыслящих были они с Маликом, чтобы в тишине поковыряться в кодах и очень редко захаживали влюблённые, полюбоваться красотой  небольшой лужи, гордо именуемой прудом. Правда, голодные полчища комаров отлично отпугивали отсюда и первых и вторых летом, а прохладной осенью здесь мало кто бывал в принципе.
Забившись под стену полуразваленного лодочного сарая, Шон бросил сумку на доски рядом и уставился в воду невидящим взглядом, тщательно анализируя уместность и выполнимость идеи утопиться прямо здесь и сейчас. В голове была полнейшая каша, фоновые мысли метались, как одуревшие, и жгучее чувство стыда то и дело затапливало сознание. Причём стыд тоже был весьма разноплановый: теперь Шону было стыдно за свое поведение в подвале, стыдно за все, произошедшее в раздевалке, стыдно за свой побег (теперь-то точно Пацци с прихлебателями его никогда в покое не оставят и точно не поверят, что все это было случайность). А еще...
Ещё было непередаваемо, смертельно стыдно за то, что в какой-то момент близость Дэзмонда ему понравилась. Во всех смыслах: и что утешал, и что не бросил, и.. И поцелуй тот идиотский, который и поцелуем-то не был, но поди ж ты докажи кому. Особенно себе.
И, финальной точкой накатил стыд за то, что Шон бросил его, Дэзмонда, там одного наедине с насмешками и приставаниями Пацци. А ведь Дэз молча терпеть не будет. А вдруг они его там убьют?!

Вот так поток сознания и логических умозаключений от "ненавижу его!!" "убью!" "скотина!", через "утоплюсь, ей-богу!" привел к тому, что Гастингс подорвался, намереваясь бежать обратно и спасать не заслужившего бесславной смерти комбезовца от лап мерзкого борова и его друзей.

Он опоздал самым бездарным образом. Оказывается, самокопания на берегу лужи-пруда заняли больше времени, даже слишком много. Потому что когда он додумался до того единственного, что следовало предусмотреть в самом начале и рванул обратно, все уже практически кончилось.
Застыв в пороге спорткомплекса, Шон наблюдал, как проворно суетящиеся медики перекладывали на носилки Дэзмонда, а рядом паковали еще кого-то, кажется, Пацци. Несколько человек с увечьями разной степени тяжести выстроились рядком перед врачом, оценивающим необходимость переводить их на стационар.

И надо было, наверное, бежать туда, наплевав на всех, узнать, что случилось, как Дэз себя чувствует, добить Пацци, если тот еще не сдох, а судя по тому, что простынкой его не накрыли, пока боров был еще жив, а потом все время напролет сидеть рядом с комбезовцем, пока тот не поправится, но ноги словно прилипли к полу, и все что мог Шон - это хлопать ресницами, провожая удаляющихся врачей взглядом застывших глаз.
Он сам потом вспомнить не мог, отчего его так вымкнуло. Просто в какой-то момент от вида всех этих белых халатов, пятен крови и безвольно свисающей с носилок руки с саженными костяшками Гастингса накрыл полный ступор и даже мозг, и тот выключился. Точнее, вошел в самопроизвольный цикл на одной мысли "это все я виноват".

Очнулся он, когда его грубо толкнули плечом.
Мало-помалу слуха достигли слова, оказывается, мимо проходили дружки Пацци, вереницей потянувшиеся на выход.
- ..был нормальный же парень! - возмущался высокий, с подбитым глазом и простецким лицом верзила. - А как связался с этим, так стал..
- Ну да. От этих ботанов одни проблемы! Чё встал? Ждёшь, чтоб подвинули? Щас подвинем! - какое-то тело с разбитой губой угрожающе надвинулось было на Шона, но третий, опасливо покосившись назад, потянул его за локоть.
- Оставь ты этого.. от него одни проблемы.
- Ага. Больно надо. Руки марать. - Ещё один тычок плечом, и мозги программиста почти встали на место. Правда, кажется, каким-то не тем краем.
Шакалы Пацци уже давно ушли, и Шон, наконец, отклеился от пола, медленно направившись к себе.

Итак, дано. С Дэзмондом они общаются всего сутки. Сутки! И общение выходит прямо таки на диво продуктивным. О периодических стычках до вчерашнего разговора в пустой аудитории Шон уже не думал.
Вероятнее всего, он делает что-то не так. Иначе как пояснить то, что вместо того, чтобы отпугнуть Альтаира от Малика и показать Майлзу его место в африканской саванне, он сам уже чёрти сколько Аль-Саифа не видел, зато в связи с Дэзмондом уже успел прославиться на весь поток?!
Может, действительно стоит не лезть к старосте комбезовцев и всячески избегать любых контактов? Может, это как-то восстановит справедливость?
В том, что справедливость была самым жутким образом нарушена, Шон не сомневался. В конечном итоге, он сам виноват - дал сунуть себя в этот подвал, потом еще и прижался к Дэзу, как к родному.. ну и сбежал под конец. А комбезовец за свои старания получил путевку в лазарет.
Ужасно. Отвратительна и прощения ему, Шону, нет вообще.

Истязаясь самобичеванием и муками совести, Гастингс в кои-то веки умудрился даже прогулять дополнительное занятие, что было само по себе событием.

Жить без вестей из местного госпиталя было тяжко, но те вести, что доходили до зарывшегося в учёбу Шона были такими, что лучше бы и не знал. Пацци всем треплется, что они с Дэзом вместе, Дзз уже определен в одиночную палату, как особо агрессивный. Конечно, будешь тут агрессивным, когда тебя так мерзко подставили и еще и слухи ходят черти про что. Ощущая настоятельную потребность извиниться, Гастингс просто места себе не находил, но собраться с визитом в палату все никак не хватало сил.
Нет, он попытался сбегать проведать комбезовца раз, но, то ли медсестра ошиблась палатой, то ли просто судьба решила поприкалываться над впавшим в немилость программистом, только когда Шон со скорбью на  лице склонился над забинтованным, подобно мумии, страдальце, тот вдруг открыл злобный единственный глаз и оказался Вьери!. Дальнейшее можно не пересказывать.
Шон вылетел из медблока красный, с горящими ушами и в таком настроении, что перспектива утопиться в пруду вновь показалась заманчивой и невероятно привлекательной.

В общем, он решил дождаться, пока Дэза выпишут, тем более, с таким количеством травм, как у него, врачи решили упаковать старосту на пару лишних дней. Профилактически.

Отредактировано Shaun Hastings (2013-02-14 14:33:00)

Если бы еще он сам знал, что с ним. Ощущение чего-то непоправимого и ужасного, что совершил лично он в одно лицо, и из-за чего пострадали хорошие люди лежало на сердце тяжелым грузом. Подпитываемое угрызениями совести, ощущение росло и уплотнялось, обрастая новыми подробностями, щедро добавленными фантазией.
Безысходность и необратимость, казалось, выгрызли внутри большую дыру, в которую сливалась сосредоточенность и даже привычный сарказм.
На фоне этого всего беззаботные прогулки Малика с Альтаиром выглядели просто даром свыше. Аль-Саиф спокойный и рассудительный, не дает Альтаиру дров наломать и себя в обиду не дает. А вот Дэзмонд из-за него пострадал. Если бы не эта неуместная паника! Если б он тогда не вцепился в Майлза, как последний кретин.
- Слушай.. та драка, - начал он. - Это из-за меня все. Я повёл себя, как кретин, ну и Вьери опять же. Дэзмонд случайно рядом оказался, и ему прилетело за двоих. Он и меня тоже защитил. А я в стороне стоял, - странно, но, говоря о таких вещах он даже не покраснел, хотя обычно делал это легко и непринуждённо, злясь на эту свою способность и краснея сильнее. Сейчас же побледнел так, что все веснушки стали еще ярче.  - Ему и так досталось. Если надо на кого-то отработки.. давай мне. Мне не лишним будет физический труд. Когда-то он из обезьяны человека вроде как сделал. - Шутка получилась невесёлой, и Шон подорвался, хватая сумку, озарённый внезапной идеей.
Он это все заварил, ему и расхлёбывать. И начинать стоит не с последствий, а с причины.
С Пацци.
Из всех окружающих только он больше всего цеплялся к компании Альтаира и к нему, Шону. Но если с первыми это редко переходило в потасовки, ограничиваясь перепалками, доставлявшими обеим сторонам удовольствие, то к Шону у Вьери, определенно, возник особый интерес. И природу этого интереса стоило бы выяснить.
И желательно пока Пацци на больничной койке и не способен на активное сопротивление.

Перехватив вопросительный взгляд Малика, Шон даже сумел улыбнуться.
- Я тебе вечером все расскажу. С подробностями, за которыми вот прямо сейчас собираюсь отправиться. Так что давай, я после восьми буду, - и, махнув рукой, АВТишник сбежал от друга не менее ловко, чем тот сам скрывался от чрезмерно сияющего иногда Альтаира.

Перед тем, как войти в палату, в которой находился Пацци, Шон набрал в грудь побольше воздуха и несколько раз глубоко вздохнул.
Распахнул дверь и чуть не влетел в высокого, со ссадиной на скуле типа. Сегодня он был не первый посетитель.
- Опа. Рыжий. Вьер, ты глянь, кто тут притащился, - неласково схваченный за шкирку, Гастингс влетел в палату и чуть не рухнул на кровать пострадавшего.
- Очка-а-арик. - Ухмыльнулся Пацци. Выглядел он получше, на глазу белела нашлёпка, сильно похудел и единственный темный глаз лихорадочно блестел. - Проведать зашел? А где апельсины?
- Я потом зайду, - опустив голову, Шон уже жалел, что притащился именно сейчас, но Вьери, абсолютно неожиданно рыкнул на своих ребят.
- Что встали?! Видите, девочка стесняется! Пошли вон отсюда. - И похабно захихикал. Ответное гоготание удаляющихся пятикурсников еще какое-то время звучало в ушах программиста, опустившего голову и чувствовавшего, как медленно начинают краснеть кончики ушей.
Повисшее в палате молчание какое-то время прерывалось только стуком крови в ушах. Шон поднял голову и перехватил неожиданно внимательный и злой взгляд. И решился.
- Что тебе от меня нужно? - решительно спросил он, подходя ближе. - Чем я тебе не угодил? Тем, что рыжий? Или тем, что умнее? - очкарика понесло. Он вцепился в подушку у головы Вьери и склонился, впиваясь взглядом в осунувшееся лицо.