Это становилось новой традицией: носить бесчувственного Шайна на руках и врачевать его раны, отбирая у смерти добычу. К счастью, убийце удавалось оставить костлявую ни с чем, заставить её удовлетвориться кровью их врагов и отвернуться от брата. Редкая удача, но долго ли так будет продолжаться? С младшего Ла-Ахада совсем нельзя спускать глаз, как и со старшего. Оба они отменные бойцы, только один безрассуден в своей самоотверженности, другой - в своей самоуверенности.
Альшаин вызывал симпатию, и мужчина заботился о нём, как о настоящем кровном родственнике, которых у него никогда не было. Искренность и беспокойство о том, с кем свела судьба, не входили в число добродетелей подавляющего большинства ассасинов Масиафа. Они, скорее, были одиночками, каждый сам по себе, редко кто держался вместе, если это не было удобно. В каком-то смысле Аль был совершенно особенным, что и тянуло оберегать его от бед: когда ещё встретишь такого замечательного человека?

Измаил сидел рядом, пока дыхание брата не выровнялось, а щеки не перестали пугать меловой бледностью. Он коснулся ладонью мокрого лба, но жара не было, и бред прошёл. Оставалось надеяться, что, когда Аль проснётся, его раны не будут болеть, и он будет чувствовать себя намного лучше.
Оставив рядом с раненым полную чашу воды, мужчина поднялся и вышел, окунувшись в привычный дневной жар. Он убрал последний труп, неопрятным пятном черневший возле ручья, привязал его к седлу трофейной лошади, да хлопнул её по крупу. Пусть бежит, куда хочет, сил нет прятать это безобразие. Вернётся к хозяевам - будет им предупреждение. Потеряется в полях - чёрт с ней. Кто-нибудь найдёт животину и приберёт к рукам.
Май и сам не заметил, как задремал в тени деревца на берегу ручья в обнимку с мечом. Солнце сморило, даром что одежда снова сияла белизной и должна была защищать от жары. Или, может, это журчание воды успокоило и заставило расслабиться. Какая беда может произойти рядом с источником?

Проснулся убийца от слабого шороха. Вскинул голову, повернувшись на звук, и увидел Альшаина, нерешительно замершего возле пещеры. Он выглядел напуганным, должно быть, перепугался за своего спутника. Конечно, последнее, что он, видимо, помнит, это страх не успеть, не предупредить вовремя, понять, что опоздал. Поэтому Измаил поднялся быстро, шагнул навстречу, не прячась.
— Рад, что ты проснулся, брат. Как ты себя чувствуешь?

Ассасин сощурился, оценивая внешний вид Альшаина, в целом остался доволен, значит, можно продолжить путь. К вечеру они преодолеют половину оставшегося до Акры пути, до утра переждут в убежище неподалёку, а после рассвета доберутся до города, отыщут учёных и разузнают всё про бюро. Дальше загадывать просто не имеет смысла.
— Мне бы тоже не хотелось, — согласно улыбнулся Измаил, потом кинул оценивающий взгляд на небо. — Если можешь держаться в седле, мы можем продолжить путь. Пойдём рысью; до наступления темноты успеем продвинуться достаточно далеко.
Раздавшееся рядом лошадиное пофыркивание заставило мужчину обернуться. Он нахмурился, вспомнив о небольшом табуне лошадей, смирно топтавшемся неподалёку. С ними надо что-то делать, не тащить же за собой до самого города. Шайн предлагал продать их в Акре, но эта идея сейчас не очень нравилась Измаилу: многовато внимания привлекут, да и тормозить их будут бесхозные животные. С лишним имуществом всегда так. С собой брать накладно, проще вовсе его не иметь.
— Одевайся, — ассасин снова повернулся к брату, — и отправимся. Лошадок бросим в ближайшей деревне, тащить их с собой неразумно на мой взгляд.

Мрачная и словно более холодная Акра мрачно нависала серыми стенами над людьми. Здесь было много госпитальеров, стражи и нищих, бросавшихся едва ли не к каждому встречному. Причитания грязных приставучих женщин, обступавших и загораживающих дорогу, вывели Измаила из себя в рекордно короткий срок. Однако даже раздражённость не заставляла ассасина ослабить внимание и сделать что-нибудь лишнее. Первое прекрасно поддерживал Альшаин, который напротив, казалось, совершенно потерял бдительность и так и норовил припустить едва ли не бегом и напрямую, забыв обо всём. Второе не позволяла делать банальная экономия сил: не известно, что может произойти до того, как они доберутся до бюро. Хотя одернуть Ла-Ахада хотелось, что и говорить.
То, что цель из была близка, радовало. Тени же, настигавшие ассасинов возле укромных мест, беспокоили. Поэтому Май далеко не сразу двинулся к неприметному дому в конце переулка, сперва затаившись на крыше у входа в него. За то время, пока они выжидали, по улице несколько раз прошли небольшие отряды стражи, еще пару раз - тамплиеры, но ни одной тени. Конечно, ведь они тоже прятались и терпения у них было, возможно, не в пример больше.
Время шло, но ничего подозрительного не происходило. Измаил даже подумал, что зря так осторожничает и это всё просто накопившаяся усталость: короткие передышки не в счёт, когда абсолютно отовсюду ждёшь нападения. Он не успел подняться и предложить продолжить путь, даже руку не убрал со спины Шайна, которого на всякий случай придерживал, вдруг рванётся вперёд, кто его сейчас знает? Особенно густая тень в проёме между невыразительных серых домов зашевелилась, оформилась в человеческую фигуру, и скрылась на другой улице.
— Идём, — почти одними губами шепнул ассасин, наконец, поднимаясь.
Они бесшумно, легко ступая по крышам, добежали до нужного здания, осторожно протиснулись мимо маскирующих вход ящиков и спрыгнули вниз, оказавшись, наконец, в бюро. Здесь было тихо, только плясали потревоженные пылинки в узком луче света, падавшем сверху. Измаил предупреждающе положил ладонь на плечо Альшаина, но, как оказалось, зря. Бюро оказалось совершенно пустым.